***
Ты уехала, казалось, ненадолго,
И взяла с собой на память обо мне
Красный зонт, тепла души моей немного,
Да любовь, неслышно дремлющую в ней.
Часть души моей похитила — и скрылась
В тёмно-синей неизведанной глуши,
И напрасно я теперь заполнить силюсь
Пустоту на месте краденой души.
Лишь вчера твой лился голос беззаботный,
Пили кофе за обеденным столом…
Ты уехала — осталось только фото
На своём привычном месте
под стеклом.
1996 г.
***
Осенняя слякоть
Пустилась в разгул…
Ты можешь поплакать —
А я не могу.
Валяясь в постели,
Плюю в потолок.
Ты дружишь со всеми —
А я одинок.
Паря в невесомости
Глупой мечты,
Забытую радость
Швыряю в кусты.
Останки приличия —
В мусорный бак, —
Во власть вездесущих
Бездомных собак.
Но нежность свою
Я тебе отдаю —
Хотя бы за то,
Что тебя я люблю.
1998 г.
Наверное, судьба тому в ответе,
Что как-то раз в играющем оркестре
Два инструмента встретились в дуэте —
Труба и скрипка — и сыграли вместе…
Все говорили: «Это невозможно!»,
Но дирижёр — владыка музыкантов
По странной прихоти — скорее ложной
Сказал: «Оставим так. Вдвоём играйте».
И нежно скрипка хрупкая запела,
Вступила и труба, мотив чеканя,
холодной медью в зале зазвенела,
Играла, как могла, но без сознанья.
Кричала то кичливо, то ворчливо;
То стон, то грубость проносились вихрем…
а если проще — попросту трубила
и заглушила скрипки голос тихий.
И зарыдала скрипка от обиды,
катились слёз янтарные пассажи,
Но неумелый музыкант не видел —
Сложил трубу — и не простился даже.
Но время — властелин людей и судеб,
Прошли года — и в оркестровой яме
Тот музыкант опять. Увидел трубы;
Средь них своя. Притронулся губами.
Искусен стал в игре за это время,
по-новому труба его звучала,
Но вдруг из темноты пустынной сцены
Мотив старинной скрипки услыхала.
И зарыдала. Может, от сознанья
Ничтожности своей перед любовью…
Тонула в горе. И былая рана
На теле скрипки отозвалась болью…
1995г.
Прядь золотых волос упала на моё плечо;
Твоё дыхание приводит их в движенье,
и они нежно ласкают мою кожу,
А запах удивительный, непознанный твоей груди
меня почти что до безумия влечёт —
Всё это так просто — и одновременно сложно…
Мне хорошо иметь возможность
отдавать всё то, что знаю и умею,
одной-единственной — и видеть,
что умение не пропадает зря;
Всё для тебя — и я от радости немею.
Как жаль, что так скоро наступит заря.
Я счастлив думать, что люблю;
пушистый, нежный мой котёнок — сравнений больше нет.
Пусть что-нибудь не так, но верь — всего себя я отдаю;
Желая побеждённым быть, я не хочу побед.
Мерцает полумрак.
Наверное, ты не можешь любить при свете —
Я тоже таков, хоть распутен и уже способен на всё.
Но даже во тьме тускло светятся нежные холмики эти,
Просят любви, просят ласки: «Чего же он ждёт?».
Постель пропитана атмосферой единения двух энергий,-
Столкнулись миры… и слились,
чтобы дать толчок новой жизни,
А после, в истоме, окутаны сладкою негой,
В беспамятство падают:
утро их возвратит в мир обыденный.
А пока забыто всё.
То, что осталось от света фонаря,
прошедшего сквозь оконную портьеру,
Рисует картину, которой уже не увидит никто —
Ведь каждая ночь нам будет казаться самою первой.
1994 г.